Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не вмешайся они, Освальд, возможно, и согласился бы вернуть Ноэлю этот дурацкий мячик, но в создавшейся ситуации, естественно, сделать такого не мог и сказал:
– Ну конечно. А через минуту ты снова захочешь кокос и всё остальное.
– Нет уж, не захочу, – упёрся Ноэль, хотя потом выяснилось, что кокос они с Г. О. уже слопали, и это, ясное дело, лишь обострило и без того напряжённую обстановку.
Девочки тем не менее продолжали упорно отстаивать, как пишут в книгах, право Ноэля.
Дора сказала:
– Не думаю, что так честно.
И Элис туда же:
– Ой, Освальд, верни ему мячик.
Стремясь быть до конца правдивым, должен отметить: в тот момент Элис знать не знала, что кокос тайно сожран.
Мы находились в саду, и Освальд испытывал всю полноту ощущений героя, окружённого враждебными силами, которые противостоят ему изо всей мочи. В тот миг ему ещё не открылась подлая тайна съеденного кокоса, однако в душе его крепло чувство свершающейся вопиющей несправедливости.
Ноэль потом доказывал, будто бы собирался предложить Освальду вместо кокоса что-нибудь другое, но в тот момент ничего подобного не говорил, а только опять заканючил:
– Верни, тебе говорят!
Освальд ответил:
– А вот и не верну.
Тогда Ноэль принялся обзывать его, а Освальд не отвечал и только приветливо улыбался, беззаботно подкидывая и ловя тот самый крикетный мячик с полным, хоть, может быть, и немножечко напускным равнодушием.
В том, что произошло потом, была виновата Марта. Псина породы бульдог. Очень крупная и тяжёлая. Спущенная с поводка, она стремительно прикосолапила и прыгнула на Освальда, которого обожают все бессловесные твари (вы же знаете, до чего они проницательны). Мячик выпал у Освальда из рук на траву, и едва это произошло, Ноэль кинулся на мяч, как ловчий сокол на добычу.
Освальд не отрицает и честно признаётся, что терпеть такого не собирался. Миг спустя братья уже катались по траве, а ещё чуть погодя Ноэль был уткнут лицом в землю и глотал пыль. Сам виноват. Ведь достаточно уже взрослый, чтобы предвидеть последствия своих поступков.
Затем Освальд медленно удалился с мячиком, а остальные подняли Ноэля и принялись утешать его. Все, кроме Дикки, который не принимал ничью сторону.
Освальд поднялся в спальню и лёг на кровать, весь во власти мрачных дум и сокрушений о несправедливости.
Вскорости его посетило намерение посмотреть, как там остальные, но исподволь, незаметно для них, чтобы они, чего доброго, не решили, будто это его хоть сколько-нибудь волнует. Он отправился в бельевую и выглянул в окно. Остальные играли в королей и королев, и у Ноэля была самая большая корона и самый длинный скипетр в виде деревянной палки.
Освальд, ни движением, ни звуком не обнаружив себя, отвернулся от зрелища, которое показалось ему омерзительным.
Тут-то его усталый взгляд и упал на одну любопытную деталь, которая раньше почему-то ускользала из сферы его внимания. В потолке бельевой комнаты был люк.
Освальд мешкать не стал. Запихнув крикетный мячик в карман, он долез вверх по полкам до люка, отодвинул защёлку на нём, толкнул дверцу вверх и, подтянувшись, проник в образовавшееся пространство. Там оказалось совсем темно и пахло пауками, но Освальд бесстрашно затворил дверцу и только после этого зажёг спичку. Он всегда носит с собой спички, потому что умён и предусмотрителен.
Пламя выхватило из тьмы прекрасное таинственное пространство между потолком и крышей дома. Крыша представляла собой уложенную на обрешётку черепицу, сквозь которую кое-где узкими полосками просачивался дневной свет.
Потолок с внутренней стороны оказался сделан из балок и листов шероховатой сухой штукатурки. Если идти по балкам, всё будет нормально, а вот на штукатурку лучше не наступать. Есть риск провалиться. Эту закономерность Освальд установил позже, а сперва просто повиновался инстинкту, и чутьё не подвело его, безошибочно подсказывая юному исследователю неизведанной территории, куда можно ступать, а куда нельзя.
Было здорово. И поскольку обида на остальных у Освальда ещё не прошла, он радовался, что обнаружил секретное место, о котором они даже не подозревали.
Он шёл по тёмному узкому проходу. Путь ему время от времени преграждали перекрещенные балки, и приходилось низко сгибаться, чтобы проскользнуть под ними. Наконец он достиг маленькой двери. Из щелей над и под ней сочился свет. Он отодвинул ржавые щеколды, открыл её и очутился на пологом участке крыши между двумя скатами. По бокам его ограждал парапет вышиной примерно в два фута[53], за которым того, кто здесь находился, снизу было увидеть нельзя. Идеальное потайное укрытие. Лучшего не придумаешь, сколько ни ломай голову.
Там Освальд и оставался всю вторую половину дня. В карманах у него очень кстати нашёлся том «Анекдотов Перси»[54] про адвокатов и несколько яблок. За чтением он время от времени подкидывал крикетный мячик, а когда тот вскоре куда-то укатился, решил, что поищет его потом.
Но вот прозвенел гонг к чаю, и Освальд, заторопившись вниз, ибо яблоки не спасают от голода, про мячик забыл.
На лестничной площадке он столкнулся с Ноэлем, который при виде его смутился и покраснел:
– Насчёт мячика было не совсем честно, потому что мы с Г. О. съели кокос. Можешь оставить мячик себе.
– Не нужен мне твой дурацкий мячик, – ответил Освальд. – Просто я ненавижу нечестность, но где сейчас мячик, не знаю, а как только найду, можешь забрать его и кидать сколько влезет.
– Значит, ты не злишься?
Освальд ответил, что нет, и они вместе пошли пить чай. Так вот всё и уладилось. А к чаю подали булочки с изюмом.
На следующее утро нас почему-то с утра пораньше неудержимо потянуло к реке. Не знаю уж почему. Назовите это Судьбой или Роком. По дороге мы зашли в «Розу и корону» за имбирным лимонадом. Тамошняя хозяйка – наш лучший друг и позволяет нам пить его не в баре, что было бы неприлично для девочек, а в своей задней гостиной. Мы застали её в ужасной спешке и суете, занятой изготовлением пирогов и желе, а две её сестры носились с огромными окороками, цыплятами, ломтями холодной говядины, салатом и солёным лососем, не говоря уже о подносах с посудой.
– Это всё для участников состязания удильщиков, – объяснила хозяйка.
– Что ещё за состязание такое? – поинтересовались мы.
– Ну как, – начала она, нарезая одновременно с быстротой и чёткостью хорошо отлаженного механизма огурец. – В назначенный день много удильщиков приезжают ловить рыбу на одном и том же участке реки, и кто выловит больше, тому полагается приз. Сейчас они удят на